Что он имел в виду, когда сказал "я не русский, а татарин", что важнее всего на преддрафтовых тестах, какой отличный мужик Дон Черри, и многое другое – в интервью Наиля Якупова, очень возможного третьего нашего в истории первого номера драфта НХЛ.

– Там дело было так. Меня спросили про "русский фактор". Я ответил, что не надо ко мне это относить, потому что у каждого своя дорога. Не надо обобщать. Не надо мне говорить про то, что я там буду бухать, курить или еще что-то. Говорить про то, чего не было и не будет, – объясняет Наиль Якупов. – И потом я сказал, что если вообще так-то посмотреть, то я не русский, а татарин. Я ничего не хотел этим сказать, что мне сейчас приписывают. Я люблю Россию, я играл за Россию, и, дай Бог, еще буду играть за Россию. Но вот я сказал это слово, и они за него зацепились.

– Не мне вам рассказывать, какую бурю негодования это вызвало в России. Вы, мол, заявили, что вы никакой не русский, а мусульманин.
– Они просто они не знают, кто такие татары. Я им говорю: "Я – татарин". А они мне: "Что такое татарин?". Пришлось объяснять. Я и сказал про мусульманство. А теперь в России меня чуть ли не врагом номер один считают. Я никого не хотел обидеть. Я ведь не виноват, что я татарин и мусульманин, верно? Что мне теперь – умереть? Татарстан – это разве не часть России? Я играл за сборную России. И паспорт у меня русский. Когда меня спросили про "русский фактор", я решил это дело в шутку перевести. При этом я же четко дал понять, что я имею в виду, нет? Что не надо обобщать. Что у каждого своя дорога.
 
– На одном из форумов "Эдмонтона" задались вопросом, насколько вы соблюдаете каноны мусульманства. Рамадан, например? Это же ведь с рассвета и до захода солнца ни пить, ни есть нельзя. А если он выпадет на момент ответственных игр? Как тогда к ним готовиться?
– Нет, я не соблюдаю всего этого. Я просто верю в Бога, и по возможности хожу в мечеть. Я просто живу, как я живу. Такого не будет, чтобы я посреди сезона взял и пропал, потому что я ушел в религию.

18 интервью и Дон Черри

– У Андрея Василевского было 28 интервью с клубами НХЛ на тестах. Сколько было у вас?
– 18.

– То есть, кто-то реально рассчитывает на то, что вы скатитесь до 18-го места на драфте?!
– Понятное дело, что 18 команд тебя и задрафтовать не смогут. Многие просто хотят узнать тебя поближе: что ты человек такой вообще? Между собой, опять же, все переговариваются. Мол, вот нам он не раскрылся, так, может быть, он "Миннесоте" или "Чикаго" душу распахнул? (усмехается). Некоторые команды мне прямо так и говорили: мы, дескать, понимаем, что до нашего драфтпика ты не дойдешь, так что, давай просто пообщаемся? Как дела? Как жизнь?

– Дурацкие вопросы были? Евгения Кузнецова, например, как-то спросили на этих тестах, пьет ли он водку, гуляет ли он по девушкам, курит ли, и так далее.
– Нет, под кожу мне никто лез. Да все вопросы были практически одни и те же. Спрашивали больше про хоккей. Про то, как я готовлюсь к сезону летом. Было интересно. Где-то я чувствовал себя комфортно, а где-то, наоборот, все было слишком серьезно – и взгляды у людей были серьезные, и вопросы такие. Некоторые прямо так серьезно сидели, что я им говорил: "Слушайте, я тут с вами весь вспотел. Вы вообще когда-нибудь улыбаетесь?". Пытался их как-то растормошить. А то они на меня так смотрели, я думал, что они меня сейчас на части разорвут.

– Вы ведь недавно еще с Доном Черри встречались. Он-то известный "любитель" русских…
– Вот мне тоже так говорили. На телевидении я с ним рядом стоял. Нормальный мужик. Пообщались, пошутили. Вовсе не почувствовал, чтобы он как-то ко мне плохо относился. К тому же, он любит ребят, которые должны высоко пойти на драфте. Не было такого, чтобы он русских "гасил", и говорил, мол, вот вы уроды такие. Классный дьдька этот Дон, в общем. Мне понравился.

К велосипеду я подошел весело

– Предположу, что вы за последние две-три недели летали, как никогда.
– Это точно (улыбается). Я как уехал на преддрафтовые тесты в Торонто, так у меня восемь самолетов было. Сначала в Нью-Йорк, потом обратно, потом в Эдмонтон, потом опять обратно, а потом еще и домой. Но это нормально. От этого все равно никуда не деться было.

– И при этом надо было всегда выглядеть хорошо и отвечать всем на кучу вопросов.
– Я всегда прекрасно выгляжу. К тому же, меня ведь не прямо с трапа на интервью или еще что-то тащили.

– На тестах все боятся велосипеда. Вы были, наверное, единственным, кто на него с улыбкой залезал.
– (смеется) Я к любому снаряду весело подходил веселым. И к велосипеду тоже. Настроение нормальное. Мне было интересно все это попробовать. К тому же, мы там постоянно с ребятами общались, шутки – перешутки. Понятное дело, что это тяжело. Но что ж поделать? Мне нравится улыбаться. Может быть, в этом мой плюс и моя изюминка. Мне говорят, что у меня прекрасная улыбка. Вот я и улыбаюсь.

– Но про этот велосипед все говорят, что это просто смерть!
– Смерть так смерть. Это же часть хоккея. А я очень люблю хоккей. И знаю, что помимо самого хоккея в нем есть еще и спортзалы, и тесты, и много других вещей. И интервью с журналистами тоже есть (улыбается). Меня так еще в детстве научил и отец, и вся семья – как бы тебе тяжело ни было, ты должен приходить и улыбаться. Если у тебя хорошее настроение, то у тебя все легко получается. Просто некоторые вещи надо сначала перетерпеть, и дальше все будет нормально. К тому же, на этом велосипеде тебя подбадривают все те, кто там вокруг стоит. Да и сам понимаешь, что если ты, дай Бог, попадешь в команду НХЛ, то там пахать надо будет будь здоров как! Так что я даже в интервью одном сказал, что мне там было легко.

Хочется уже поскорее попасть в НХЛ

– Сразу из Торонто вы полетели в Нью-Джерси на второй матч финала Кубка Стэнли. Как вам тот хоккей?
– Мне понравилось. Там новый дворец, очень большой. Мы перед игрой в раздевалку заходили и к "Нью-Джерси", и к "Лос-Анджелесу". Познакомились там с ребятами. В "Нью-Джерси" было четверо русскоговорящих, а в "Лос-Анджелесе" мы только с Дастином Брауном общались, и с Дрю Даути.

– А Войнов? А Локтионов?
– Войнов с нами только поздоровался и ушел сразу. А Локтионов в это время на льду с тренером катался. Было очень интересно почувствовать атмосферу финала Кубка Стэнли. У меня аж мурашки по телу бежали от игры. Да, может быть, там не те скорости. Но видно, как люди на характере играют. Все бьются! Все понимают, что нет права на ошибку, поэтому все играют очень спокойно и ничего не выдумывают. Да, игра была тягучая, но было всё равно интересно. К тому же, до овертайма. Да и организация была на высшем уровне. Нас встретили, накормили, привели в раздевалку, вывели в прямой эфир, мы отвечали на вопросы, с нами фотографировались. Это было очень интересно. Хочется уже самому поскорее попасть в НХЛ.

– Все, кого в последние годы выбрали под первым номером на драфте, на следующий сезон уже играли в НХЛ. Как вам кажется, вы уже готовы играть на таком уровне?
– Я вообще не сравниваю людей с собой. А уж тем более не сравниваю с собой тех, кто играет в НХЛ. Потому что они уже играют в НХЛ, а я только закончил играть в юниорской лиге. Дай Бог, чтобы меня выбрали под первым номером, а там уже посмотрим. Я буду стараться и сделаю все, что в моих силах, чтобы попасть в состав. С трибуны легко говорить, что вот, дескать, вот здесь я поступил бы так, а вон там – вот так. Но ведь там играют мужики, и мы видели, что это за мужики. Но я ничего не боюсь. Я думаю, там можно играть. Надо только много работать, а я к этому готов.

– Вы в одном из интервью сказали, что у вас нет предпочтений на драфте, кроме одного – вам бы хотелось оказаться в канадской команде. Почему?
– Для меня самое важное – попасть НХЛ. Это моя задача номер один. Команда здесь не имеет значения. Просто я провел в Канаде два года, мне нравится эта страна, я ее полюбил. В Америке я не жил, так что, про эту страну я даже ничего сказать не могу. А в Канаде мне комфортно. Не знаю, куда меня в итоге задрафтуют. Я буду играть за тот клуб, который меня выберет.

– Может, вам, как Михаилу Григоренко, стоило надеть рубашку в канадских цветах?
– (улыбается) А у меня такой и нет. Я там и так в хороших футболках ходил, так что все нормально.

– Ваш агент Игорь Ларионов сказал нам в интервью, что вы начинаете "правильно" общаться с прессой. Что он имел в виду, Наиль?
– У меня есть семья, которая помогает мне советом. Агент мне подсказывает, в каких случаях как отвечать. Я со временем научился. Года три-четыре назад я думал, что это легко и просто – можно говорить все, что вздумаешь. Я часто говорю о своем увлечении - ремонт фотоаппаратов nikon. Обычно это подвергает журналистов в шок. На самом деле, это все очень серьезно. К интервью надо готовиться, и надо знать, что и где говорить. Я не могу это точно как-то объяснить. Просто в некоторых ситуациях я уже знаю, как правильно отвечать. В этом мне помогли, повторяюсь, мама, папа, дядя, агент и мои друзья. Я "правильно" ответил на ваш вопрос? (смеется).