Голкипер «Атланта» и сборной России Константин Барулин вспомнил прошлый сезон КХЛ и поделился мнением о бывших тренерах национальной команды - о Вячеславе Быкове и Игоре Захаркине.
— От «Атланта» прошлого сезона мало что осталось. О ком из ушедших жалеете особенно сильно?
— Да обо всех. У нас была не просто команда — семья. Только сейчас начинаю понимать, насколько это было прекрасно. Мы были не такие мастеровитые, но друг друга на площадке чувствовали очень тонко. Могли бы выигрывать и дальше.
— С кем из игроков того «Атланта» вы особенно легко ужились бы в коммуналке?
— С Серегой Мозякиным. Или Ванькой Непряевым.
— В какой момент поняли, что Ржига уйдет?
— Понятно было, что предложениями после такого сезона его завалят. Но я до последнего надеялся, что он договорится с «Атлантом». Видел же, как горели его глаза, когда принял команду.
— Это он вас тянул за собой в СКА?
— С тренерами разговоры у меня были, но только с ними. Я как раз об этом хочу сказать: никто из руководителей других клубов лично на меня не выходит. Все знают, что у меня контракт — какой смысл говорить напрямую?
— Генеральный директор «Атланта» в интервью мне сказал — вам обрывают телефон.
— Не обрывали. И ничего не предлагали. Может, в клуб кто-то звонил? Даже не знаю, закрыт ли этот вопрос...
— Сами вы не просили руководителей «Атланта» отпустить?
— Нет. У меня здесь дом, супруга работает в клубе. Жалко только, потеряли такую команду.
— Зовись вы Андреем Веревко — как бы поступили? Отпустили бы вратаря, на которого такой спрос?
— Ох! Каверзные вопросы пошли, да? Я не знаю...
— Если б по итогам прошлого сезона ваша зарплата резко выросла — что купили бы в первую очередь?
— Дом бы выстроил в Подмосковье. У нас и сейчас хороший, только съемный.
— Самая значительная покупка за последнее время?
— Полтора года купил жене автомобиль — Audi Q5. Пока не разочарована. Даже я иногда на этой Audi езжу.
— Сейчас фамилию «Парккила» в Мытищах произносить не принято?
— Может, вы мне расскажете — почему?
— Обещал остаться — а сам ушел.
— Насколько я знаю, у него закончился контракт. Как уж он с клубом расходился, понятия не имею. Но для меня это человек особенный. У всех европейских тренеров, с которыми работал последние три года, было что-то свое. И у Майкла Ленера, и у Стефана Луннера. А Юсси подмечал мои мельчайшие недостатки. Каждый день чем-то удивлял.
— Особенно на что внимание обращал?
— Как правильно выбирать позицию.
— Мне казалось, с этим-то у вас проблем не было.
— Выкатываться я всегда умел — но позицию иногда терял. Юсси повторял: «Никогда не сдавайся...»
— В прошлом плей-офф вы могли бы толком не сыграть — если б не получил травму Виталий Коваль.
— Начал-то плей-офф я, сыграл два матча с Череповцом. Но в Мытищах против «Северстали» пропустил три шайбы. Не скажу, что все три — «мои», но... Оказался на лавке. Ржига решил, нужно что-то менять. Виталька в игру вошел удачно.
— Хоккейная новость, которая за последнее время особенно удивила?
— Уход Сушинского из СКА. Но я предполагал, что Ржига начнет строить команду под себя — и второй Ржига в раздевалке ему не нужен. Вот чему совершенно не удивился, так это приходу Билялетдинова в сборную.
— Прогнозировалось.
— Ну да. Как и уход Быкова с Захаркиным из сборной. Но особенно меня удивило расставание Мозякина с «Атлантом». До сих пор поверить не могу. Даже трудно представить Серегу в другой форме. Если честно, меня не хоккейные новости удивляют, а собственный сын...
— Чем в последнее время?
— Встает уже сам. Заходишь с утра — болтает, улыбка на лице. Повторяет: «Ма-ма, ма-ма...» Так приятно слышать! После рождения ребенка я постоянно в хорошем настроении. После плей-офф месяц провел с женой и сыном — нам больше никто нужен не был. Как только закончился чемпионат, из дома меня было не вытащить.
— В общении с журналистами себя ограничивали.
— Я не разговаривал во время серий — только когда проходили дальше. Да и когда было разговаривать — если изредка добирался до дома, только переночевать?
— Я слышал, сына вы назвали в честь коллеги Яна Лашака. Это не шутка?
— Так и есть. Мы виделись в Братиславе на чемпионате мира — Яну было очень приятно узнавать такие новости. Когда только познакомились с Натальей, еще не были женаты — я сказал: «Если у нас когда-нибудь родится сын — звать его будут Ян».
— Созваниваетесь с Лашаком?
— Даже переписываемся.
— Если б можно было исправить одну ошибку в прошлом — какую выбрали бы?
— Я о прошлом вообще не думаю. Зачем вспоминать молодежный чемпионат мира — с его курьезной шайбой? Вернуться бы в детство — наверное, не стал бы вратарем. Вот так.
— Вот так новость.
— Знали б вы, какая у вратарей психологическая нагрузка — не удивлялись бы... Вот вам решающий матч со СКА в плей-офф. Знаете, о чем я думал? Вот две минуты до конца, удаление, мы проигрываем... Вот сейчас придем в раздевалку — и будет тяжелое молчание... Такая напряженная серия, вывернулись наизнанку — а все равно проигрываем... Зато всем показали, что умеем играть в хоккей... Ладно, скорей бы все закончилось. Вот такие были мысли. Я понимаю, неправильно так думать — но это было. Я честно вам рассказываю. Вдруг Штепанек ошибается — и гол! Мысль как молния — о чем я думаю?! Все заново, мы ведь выиграем сейчас!
— При этом некоторые вас как вратаря не воспринимают. Например, Игорь Захаркин.
— Это для меня самого вопрос — то ли у него какая-то обида, то ли еще что. Не могу понять, из-за чего давал такие вот интервью — про пандус...
— Это он мне рассказывал. Только не пандус, а пондус.
— Когда работали вместе в ЦСКА — все было нормально. Правда, стоило мне оттуда уйти, перестали вызывать в сборную. В Братиславе с Костей Горовиковым обсуждали этот момент. Он представлял, насколько мне неприятно было узнавать такое из газет. Сказал: «Подумай сам — если б тебе не доверяли, в сборную не взяли бы вообще. Значит, доверие есть. Может, корреспонденты выдумывают. Или на тренеров наговаривают...» Но я так ничего и не понял.
— Захаркин дал понять — команда вам не совсем доверяла.
— Вот это полная ерунда. От ребят я чувствовал только позитив — они мне сразу после того интервью сказали: «Никого не слушай, это полная чушь». А для тренеров я как был незаметным человеком — так и оставался.
— Жена собирает заметки о вас. Это она зачитала по телефону интервью Игоря Владимировича?
— Она штудирует интернет, все прочитала. Но сказали мне родители, потом кто-то из друзей дозвонился... Быков с Захаркиным, придя в сборную, сразу начали вести непонятную политику. Вернее, понятную лишь им двоим.
— Вы о чем?
— О приглашении игроков. Вчера играл один — завтра приглашали другого. Но результат был — значит, имели на это право.
— Вы общаетесь с Мозякиным. Он был ошарашен непопаданием в заявку, как и все остальные?
— Он ждал до последнего момента. Уже начался чемпионат мира — я созванивался с Серегой, он был в Москве и даже никуда не поехал отдыхать. Ждал. Я предполагал, что Мозякину дадут отдохнуть после плей-офф, и после вызовут...
— Если б Набоков не сломался — вы так и досидели бы этот чемпионат на лавке?
— Судя по пондусам — так и получилось бы.
— Но сыграть вам пришлось, и сыграли удачно. Тренеры что-то говорили?
— Меня очень сильно поддерживал Владислав Третьяк. Прежде он тоже обо мне не забывал, но такой огромной поддержки не было. Предстояла игра с канадцами, Женька Набоков сломался. Владислав Александрович зашел ко мне в номер в 9 утра — я еще спал: «Я сейчас уезжаю, вечером тебе сказать этого не смогу. Настраивайся, я в тебя очень верю...» Видели б вы, как он радовался, когда мы выиграли у канадцев.
— Вашей игрой был доволен?
— Очень. Думаю, он представлял, что у меня творилось в душе.
— Журналисты в первую минуту не могли понять, как юный финн забросил вам шайбу. А вы — поняли?
— Скажу так: сидел бы я, стоял — все равно эту шайбу отразить очень сложно. Парень молодец, конечно — в 19 лет проводить эксперименты, в таком матче, при счете 0:0... Достойно похвалы. Илюха Ковальчук после сказал: «Мне бы в НХЛ голову оторвали, если б в 19 лет такое делал».
— Критиков тогда было достаточно. Какой запомнился?
— Сергей Черкас, тогдашний тренер вратарей СКА. Заявил: «Барулин должен был играть в этом моменте клюшкой». Вот этого я никак понять не мог. Хоть бы пересмотрел человек момент — куда мне клюшку пихать? За ворота? Просто у Гранлунда было достаточно времени, чтоб провести финт. И все.
— Своей вины не чувствуете?
— Нет.
— Пересматривали потом этот гол?
— Не стал. Мой тесть работает в компании с одним финном — так тот рассказал: в Финляндии марку выпустили с этим эпизодом.
— Ничего себе. Это самая странная шайба, которая побывала за вашей спиной?
— Самая. Если не считать детский хоккей. Правда, в ЦСКА мне как-то от красной линии залетала. Сейчас меня такими голами не сломать, с характером все в порядке.
— После такого плей-офф знаете себе цену?
— Мне теперь спокойнее играется. И теперь хочу посмотреть какие есть скидки на обувь в интернет-магазине и заказать себе обновку, прилично сэкономя.
— В сборной на чемпионате мира шутили?
— Везде шутят. Как в тюменском «Газовике», кроссовки к полу не прибивали — но пены в полотенца Сашка Овечкин напускал.Человек выходит из душа, берется — и снова весь в пене.
— В вашем личном рейтинге — лучший судья России?
— Вы удивитесь — мне многие нравятся. Хоть много с ними ругаюсь. Перед игрой всегда здороваемся — но во время матча отношения натянутые. 21 мая на вечере закрытия сезона КХЛ я подошел к столу судей, они все вместе сидели: «Ребята, вы уж извините меня за такое поведение. Я вас уважаю. Ваша работа даже тяжелее, чем наша. После матча я другой».
— Как отреагировали?
— Ответили звоном бокалов.
— На чемпионате мира Овечкин заставил вас нюхать нашатырь. Самый сильный бросок, который попал вам в шлем?
— Слава Богу, Куляш пока не попадал. Есть игроки — специально метят в шлем, чтоб разозлить вратаря. На тренировках, свои же. Правда, сейчас таких почти не осталось. Если кто попадет — все извиняются, как Овечкин...
— Неприятные ощущения?
— Очень неприятные. Ребята часто получают сотрясения, но меня пока Господь любит, тьфу-тьфу. Даже переломов не было. Разве что в прошлом году потянул мышцы спины, не поехал на Евротур...
— К критике можно ривыкнуть?
— Можно научиться не принимать близко к сердцу. Вот сейчас даю вам интервью, его выложат на сайте — а под ним будут комментарии. Вот сами возьмите и почитайте. Думаете, меня только нахваливать будут? Ничего подобного... Лет до двадцати из-за таких вещей страшно переживал.
— Помню-помню. Одному уважаемому корреспонденту обещали клюшку об голову сломать.
— Было такое. Правда, я ему ничего не сломал — но супруга моя высказала.
— Из-за чего?
— Выдал какую-то заметку — мол, Барулину лучше в Узбекистане играть. В нашем чемпионате делать нечего. В прошлом сезоне тоже был корреспондент — писал обо мне скверно. Но чем выше поднимался «Атлант», тем лучше становились заметки. Угас. На чемпионате мира писал обо мне только хорошее...
— Вам под горячую руку лучше не попадать.
— Да нет, я давно рукоприкладством не занимаюсь. В последний раз было то ли в Караганде, то ли в Тюмени. Даже на льду дрался.
— Чемпион мира по боксу Роман Кармазин мне рассказывал: Караганда — город злой. Надо уметь отбиваться.
— Ну да, вокруг города много зон. Молодежь воспитывалась на фильмах 90-х. Во дворе надо было выживать.
— Максим Соколов мне спокойно рассказывал, что в КХЛ играют вратари сильнее его. Например, Роберт Эш. Есть вратари сильнее вас?
— Я лучше скажу так: очень часто в слабой команде играет сильный вратарь. Но пропускает пять — и на него никто не обращает внимание. Самый лучший вратарь для меня — Мартин Бродо. И физически силен, и столько лет в воротах «Нью-Джерси»... Мне очень не нравится, когда говорят, будто нет хороших русских вратарей. Каждый год кто-то появляется — то Худобин, то Бобровский или Варламов. Просто русским вратарям не дают играть. Зачем-то подписывают иностранца.
— В прошлом сезоне Кочнева просто затравили. Сегодня он в «Атланте».
— Все будет нормально, Димка оттает.
— Парккила заставил вас сбросить вес. Три совета — как это сделать?
— Он не заставлял — просто сказал: «Костя, все вратари у меня были поджарыми. Может, сбросишь?» Я решил — почему нет? Исключил соусы из питания, немного поменял рацион. Стал больше тренироваться.
— В новом образе открытия от собственного организма были?
— Когда играл в высшей лиге за Тюмень, с 98 килограмм сбросил до 92. Так мне не хватало сил на третий период. Думал, сейчас история повторится — только сброшу, начнутся проблемы. Но ничего подобного. Наоборот, стало легче двигаться.
— С чемпионата мира вы возвращались, обвешанный пакетами.
— Подарки вез. Хорошо, догадался в середине чемпионата пройтись по сувенирным лавкам — к последнему дню все интересное разобрали. Сметали с невероятной силой. Еще я заметил — стоило нам куда-то выйти, сразу появлялись камеры. Исподтишка снимали. Сидит Овечкин в «Макдональдсе» — ну что тут интересного? Нет, снимают...
— Раздражало?
— Раздражало то, что искали только негатив. Никакого уважения к личному пространству игроков.
— Наверное, ждали, когда вы закурите.
— Наверное...
— Последняя сигарета в вашей жизни?
— Откуда вы знаете, что она вообще была?
— У каждого была.
— Хорошо, скажу. Попробовал курить лет в восемь. Не пошло, только закашлялся. В 19 лет к идее вернулся, выкурил сигареты две. Снова не пошло. Не мое, наверное.
— Книга, которая давалась вам тяжелее всего — но до конца дочитали?
— Я не так часто книжки читаю, больше журналы и газеты. Тяжело у меня шла книга Третьяка «Верность». Отец мне вручил: «Подчеркивай все, что понравится». Поэтому читал очень долго и внимательно. Обдумывал каждую фразу. Особенно запомнился момент — кто-то принялся учить Третьяка настраиваться на игру. Надо встать с утра — и сразу к зеркалу. Говоришь самому себе: «Ты лучше всех, ты молодец, все сегодня поймаешь...» Третьяк все сделал, как учили. На утренней разминке поймал все. Вышел на игру — все пропустил. После этого с экспериментами закончил.
— Журналы какие предпочитаете?
— «Means Health», еще какие-то мужские. Но в последнее время и от них отказался.
— Почему?
— Мы десять дней прожили на даче под Питером, и журналы я изучал только про квартиры. Как что-то доделать, где лампу лучше поставить. Я всерьез подсел на идею выстроить хороший дом.
